Когда в 1808 году Бетховен сочинил Сонату No. 3 для виолончели и фортепиано, он был глубоко озабочен судьбой нации и своим здоровьем. В течение многих лет Европу сотрясали наполеоновские войны, а ухудшение слуха композитора грозило положить конец его удачно складывавшейся карьере. В этот период Бетховен погрузился в бесконечное отчаяние. Третья соната стала для композитора лучом света во мраке. «Это сочинение потрясающе иллюстрирует то, как мастерски Бетховен писал музыку, полную оптимизма, восторга, спокойствия и благородства, в пору ужасных событий», — рассказывает Apple Music пианист Эмануэль «Мэнни» Акс. «Нас с Мэнни поразило, что, вопреки обстоятельствам, Бетховен написал самое жизнерадостное произведение на свете», — добавляет Йо-Йо Ма. Название альбома «Hope Amid Tears — Beethoven: Cello Sonatas» перефразирует слова самого Бетховена, стоящие в посвящении немецкому аристократу и виолончелисту барону Игнацу фон Глейхенштейну: «Inter lacrimas et luctum» [среди слез и скорби]. «Hope Amid Tears», выпущенный в 2021 году, обладает столь же удивительной духоподъемной силой в непростые времена. Здесь чувствуется гений и неиссякаемая изобретательность Бетховена: каждая из пяти сонат содержит моменты истинной красоты, блестящего озорства и эмоциональной глубины. Эта музыка дарит успокоение, но есть в ней и эхо суровой реальности. В большинстве произведений для виолончели и фортепиано пианист находится на втором плане, поддерживая виолончелиста. Но в гениальных бетховенских сонатах роли обоих инструментов равны. «Особенно это заметно в сонате No. 3: возникает ощущение, что я играю за третью руку Мэнни», — замечает Йо-Йо Ма. Это свойство сонат Бетховена как нельзя лучше подходит для дуэта, который записывается вместе 50 лет, и, по словам Акса, похож на пожилую чету: «Мы уже не разговариваем друг с другом. Мы просто играем». Акс и Ма на этом альбоме обратились к сонатам Бетховена во второй раз. Первым стал «Beethoven: Complete Cello Sonatas», выпущенный в 1987 году. Испытывали ли они желание переслушать ту старую запись, прежде чем отправиться в студию? Акс утверждает, что нет. «Решили, что, если она окажется очень хорошей, мы будем нервничать и не сможем сыграть так же. А если плохой, то нас бы это очень сильно расстроило!» Далее Йо-Йо Ма и Эмануэль Акс рассказывают о каждом произведении подробнее. Sonata No. 1 in F Major, Op. 5 No. 1 Йо-Йо Ма: «В первых двух сонатах Бетховен выкладывает карты на стол, демонстрируя свое мастерство композитора. Думаю, что в Первой сонате он хотел описать все сущее. В сочинении чувствуется таинственность, которую можно истолковать как тайну мироздания». Эмануэль Акс: «Эта соната как будто специально норовит вас удивить. Взять хотя бы начало: мы совершенно не понимаем, где находимся и куда идем. Из-за постоянной прерывистости у слушателя возникает вопрос: „Что же будет дальше? Почему все остановилось?“ Эта доля неожиданности сохраняется и в большом вступлении к первой части, и в небрежном, нечаянном характере второй». Sonata No. 2 in G Minor, Op. 5 No. 2 Йо-Йо Ма: «В начале Второй сонаты Бетховен описывает аристократическое общество, а медленные пунктирные ритмы изображают некую придворную процессию». Эмануэль Акс: «Здесь мы видим еще одну характерную черту Бетховена, не покидавшую его на протяжении всей жизни: невероятную тягу к движению. В аллегро отлично слышна эта неослабная энергия, как в финале Седьмой симфонии, где бешеный ритм доходит почти до исступления». Sonata No. 3 in A Major, Op. 69 Эмануэль Акс: «Третья соната действительно вселяет надежду и оптимизм. В каком-то смысле Бетховен мог считать это своим кредо. Мы слышим здесь композитора, полного веры в человечество. Он словно говорит: „Вот как все может быть, несмотря ни на что. Вот во что я предпочитаю верить“. Этот оптимизм пронизывает первую и вторую часть, вплоть до торжественного, жизнерадостного финала». Йо-Йо Ма: «Если в музыке возможно безупречное равновесие, то Бетховен нашел его именно здесь». Sonata No. 4 in C Major, Op. 102 No. 1 Йо-Йо Ма: «Вначале будто паришь в пространстве, потому что все вступление построено на доминантовом аккорде. Но вы не замечаете этого до тех пор, пока он не достигает разрешения. Представьте, что вашему взору вдруг открылись Висячие сады Семирамиды, — то же самое, только в музыке. Это момент экстаза. Мне кажется, что здесь Бетховен как никогда экономит ресурсы. Он будто задается вопросом: «Любопытно, а что можно сделать из четырех нот?» Изобретательность, с которой он пользуется минимальным набором звуков, — настоящая композиторская головоломка». Sonata No. 5 in D Major, Op. 102 No. 2 Эмануэль Акс: «Чрезвычайно атлетичная первая часть. Конечно, есть здесь и прекрасная вторая тема, но главное в этой части — ее экстравертный, пылкий марш. Вторая же опускается в пучины отчаяния, и марш в каком-то смысле становится похоронным. В конце наступает поразительное, абсолютное оцепенение. Каждая смена звука здесь — событие, существующее вне времени и безотносительно какого-либо ритма. Единственный выход — завершить сонату финальной фугой, потому что фуга — это территория музыкальной свободы и равноправия. В ней могут быть две строки, а могут быть 55 минут. В фуге нет ограничений по времени или количеству голосов». Йо-Йо Ма: «И эта фуга похожа на космический танец, танец богов!» Variations Эмануэль Акс: «Вариации — форма, в которой композитор обычно демонстрирует свою виртуозность. Всякий раз, когда Бетховен прибегает к ней, ощущаешь его величие. Думаю, это относится ко всем трем Темам с вариациями на этой записи». Йо-Йо Ма: «Эти вариации похожи на сплав академической музыки, зафиксированной в нотах, и джазовой импровизации. Бетховен был невероятным импровизатором. В сущности, все лучшее в классической традиции связано с сочетанием исполнительских и импровизаторских умений. Когда мы уделяем внимание развитию обоих навыков в обучении музыкантов, то приближаемся к творческой мощи и размаху таких людей, как Бетховен».